Книга Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

временами оглядываясь назад. Он хотя и был сыщиком, но очень боялся ходить в одиночку в темноте. И не потому боялся, что трусил. Совсем нет! Пан Мрозовский был хорошо осведомлён о том, что может произойти во время ночной прогулки, и не раз присутствовал при составлении протокола на месте происшествия, когда дворники на рассвете находили желающего совершить ночной моцион. У найденного, как правило, не было счастливого выражения лица, да и самого лица иногда не было, а так, одно название.

Сейчас Мрозовский шёл и думал. Кто это мог быть? В том, что кто-то за ним следил и пытался заглянуть в окно пани Марьяны, он не сомневался. Мрозовский решил, это означает одно — к кому-то он подошел уже довольно близко.

— Странно, если я рядом с какой-то разгадкой, то почему мне самому кажется, что всё ещё очень запутано и неясно? — Мрозовский бормотал себе под нос, поглядывая по сторонам. Он часто и глубоко вздыхал, его в последнее время стала мучить отдышка. — Панянка эта… Рузя… Доложили, что приходила на свидание к одному из гробокопателей. А ведь она вполне может находиться в курсе событий, а если пофантазировать, то и руководить, организовывать. Может быть, я рано её отпустил, а может и вообще не следовало её отпускать? Но, как же хороша чертовка!..

Мрозовский звонко причмокнул губами при воспоминании о прелестях Рузи, потом подпрыгнул с испугу и заторопился домой, побежав ещё резвее.

Дома его никто не ждал. Старенькая мама давно забыла своего сына, и каждое утро просыпалась счастливая. Пани Мрозовская не помнила ни кого и ни о чём. Её можно было очень обидеть с вечера, а утром она смотрела на вас приветливо и начинала заново знакомиться. Это было похоже на игру. Старенькая пани кокетливо поглядывала и следила, чтобы Эдвард ничего не спёр, думая, что его прислал Лёвочка. В отличие от сына, мужа, как ни странно она помнила просто отлично и неприязни к нему не испытывала, что удивляло соседей еще больше.

В своё время Лёвочка был известный ходок и транжира. Он любил обхаживать дам, напрашиваться в гости, в гостях очень часто бывал обласкан, и возвращался домой сытым котом. Конечно же, не каждый раз Лёвочку Мрозовского провожали пылким взором, иногда он терпел фиаско, и это было видно невооруженным глазом: следы поражения оставались на лице. Тогда жена жалела своего глупого мужа, делала ему примочки и вздыхала. Теперь пани Мрозовская каждое утро ждала мужа. Она не помнила, что он давно умер, и что на похоронах плакала и тихо благодарила Бога, что избавил её от этого кобеля.

Каждое утро к Мрозовским приходила соседка, пани Сима, которую пан Эдвард нанял помогать по хозяйству, но много денег за это не брала. Пани Сима когда-то нянчила маленького Эдюню и ещё помнила пани Мрозовскую, когда та была при своём уме.

— Кто там? — спросила старушка, услышав, как стукнула входная дверь.

Мрозовские хотя и жили в своём доме, но жили небогато. Домик был на две комнаты. В дальней спал сам Мрозовский, в проходной комнате обедали и принимали гостей. Было еще подобие кухни и передней, где стояла лежанка, на которой спала мама Мрозовского.

— Мама, это Эдюня!

— Какой еще Эдюня? Лёва, это ты?

— Ой, мама… Снова вы за своё. Спите уже!

Мрозовский прошел к себе и скоро улёгся в постель. В маленьком окошке, увитом плющом, в верхнем углу виднелся месяц. Мрозовский с детства хорошо засыпал, когда смотрел на тонкий изгиб месяца, но сейчас сон не хотел к нему приходить. Он впервые не мог уснуть, думая о службе. Дело гробокопателей уже не казалось ему таким уж простым. Требовалось приложить усилия, чтобы раскрыть его и снять пенку. Денежный стимул сработал бы как нельзя лучше, но Мрозовскому очень хотелось орден. Или медаль. Но обязательно, чтоб с благодарственным письмом от начальника Управы. Он был уверен, что в его возрасте уже неприлично не иметь ордена.

Когда Мрозовский заснул, ему снилось торжественное вручение ордена в Ратуше, при полном сборе всего Магистрата, где собрались служащие, родственники и гости. После того, как начальник Управы поцепил ему на грудь сверкающую побрякушку, подбежала Рузя в неприлично коротком наряде и белоснежных батистовых панталонах, чмокнула начальника в щеку и повисла на шее у Мрозовского.

— Ты мой герой! — задорно блестя глазами, кричала ему в лицо Рузя.

Рядом стояла чета Пашкевичей и Мрозовский неприметно лапал пани Марьяну, а та кокетливо хихикала, заглядывая в глаза супруга.

Весь этот балаган закончился, когда рассветный луч солнца осветил скромное убранство комнаты. Мрозовский проснулся, откашлялся и пошел до ветру.

* * *

Рузя красовалась перед зеркалом, примеряя наряды. Она шла на свадьбу дочери пана Зеленского и хотела выглядеть соответственно. Общество обещалось быть шикарное, а надеть было решительно нечего. Бросив в нервах все платья на кровать, Рузя собралась к Зельде, чтобы заказать наряд. В шифоньере давно пылился отрез на платье: красивый крепдешин цвета шоколада. Завернув отрез в чистую тряпку, положила в корзину и вышла из дома.

Рузя любила жизнь и себя. Себя она любила больше. Молодость кипела в ней, брызгами рассыпаясь из глаз и вылетая из-под каблуков туфель. Рузя понесла аппетитное тело, поглядывая по сторонам, и ловила на себе похотливые взгляды, проходивших мимо лавочников, школяров и разного рода клерков. Они косились в её сторону и, наверное, бежали бы за ней как похотливые кобели, но мораль держала их покрепче жесткого поводка. Иначе их руки сорвали бы тонкое платье Рузи, чтобы поскорее добраться до вожделенного тела, какое они себе нафантазировали.

— Зелюнця! — заорала Рузя, стоя под окном подружки.

— Тише ты! Всех клиенток распугаешь! — зашипела на неё Зельда, свесившись из окна. — Ты зачем так горланишь? И какая я тебе Зелюнця? Мадам Зельда. Поняла?

— Поняла, — рассмеялась Рузя. — Зайти хоть к вам можно, мадам Зельда?

— Заходи, только подождёшь в кухне, ко мне клиентка важная на примерку пришла.

Важной клиенткой оказалась пани Зося Зеленская, та, что была дочерью Рузиного любовника.

Рузя сидела в Зельдиной кухне тихо, как мышь, и стремилась поймать каждое слово, сказанное пани Зосей. Ей хотелось заранее проникнуться манерами и речью того общества, в которое она собиралась войти. Ничего особенного Рузя не услышала. Обычное, как для девушки, обсуждение платья с портнихой: где ушить, а где отпустить. Наконец пани Зеленская ушла.

— Ну, рассказывай, что у тебя случилось, что ты примчалась сред бела дня? — спросила Зельда, стоя в дверях кухни.

— А что у меня должно случиться? Может, я просто так к